Зет - Илья Витальевич Косов

жёнушке нашлось столько силы, чтоб так покалечить ни в чем не повинную дверь, причем дубовую! Стоит отметить, что баронесса Элизия Остин могла по праву считаться эталоном светской дамы, жены, хранительницы очага и далее по списку. Упрекнуть её не смели даже девы столичные ни в характере, ни в навыках, ни уж тем более в красотах её и нарядах. Достаточно лишь обратить внимание на то, как выглядит поместье земель баронских, которое по виду и богатству своему походило больше на графское.

— Супруг мой… — начала она с обращения более формального, чем используют они обычно. — Мне бы хотелось видеть тебя на семейном ужине. Но вот прошёл уж час… В чем же причина?

Как и любой другой мужчина, Дэн Остин предпочел бы терпеть оскорбления и яровитость, а не такой спокойный тон. Отчего барон изрядно волновался и отчаянно пытался подобрать слова правильные.

— Свет очей моих! Послушай… причина моего отсутствия проста, но также обоснованна. Я, как муж порядочный, сегодня преуспел! Ведь помнишь, как я ездил с множественными визитами в Страну вод? Теперь же наконец прислали мне ответ, вот, погляди. — всё еще трясущейся рукой указал он на короб.

Баронесса же, не отрывая взгляда от барона, заставляя того буквально сжиматься в кресло, прошла к столу и опустила перст на крышку короба.

— Что же в нём, изволь поинтересоваться?

— Доказательство сотрудничества, я предполагаю… — лицо жены из хмурого переменилось в удивленное приятно, она открыла короб… и раздраженно выдохнула.

— ЭТО? «Доказательство сотрудничества», полагаешь? Наслышана я о мужах-изменниках, но кто бы мог предположить, что изменять супруге можно не только с женщиной или, не дайте боги, с мужчиной… Ваше «пристрастие», барон, сведет меня в могилу! Это же надо, вы только посмотрите!!! — всё распалялась она, а Ден Остин и не ведал истинной причины недовольства. Он лишь изумленно взирал на свою жену, что в гневе расхаживала взад-вперед по кабинету.

Тут её взгляд остановился на мольбертах, что были прикрыты белыми полотнами. Барон запаниковал.

— О-остуди свой пыл, любимая!

— «Любимая»?!! — вскрикнула она и стала сдергивать полотна одно за другим, в полумраке комнаты ей открывались десятки и десятки плодов многолетнего труда барона. Такие чувственные и великолепные, что любой критик воспылал бы к ним любовным чувством.

Барон же с ужасом наблюдал за тем, как всё тайное становилось явным. И тем более пугало его то, что Элизия всё это время из рук не выпускала короб.

— Думали, я не знала?! Думали, хоть кто-то в этом доме не знал?! Как же низко ваше мнение обо мне?! Сколько сил я приложила в управление поместьем, сколько чувств и лет своих я отдала нашей семье?!! И всё ради чего? Ради того, чтоб муж мой занимался ЭТИМ?! Уж лучше б был ты мужеложцем…! — «нет ничего печальнее на свете, чем повесть о любви неразделенной…».

Баронесса не осушила хрусталь очей своих, хоть он готов был треснуть и разлиться жидкостью солоноватой и сейчас. Она выхватила то, что лежало к коробе, и поднесла это прямо к лицу барона. С силой сжала, мягкое тесто пошло трещинами, глазурь белёсая осыпалась на пол, а густые внутренности растеклись по письменному столу. Она ушла безмолвно, оставив барона наедине с Великим горем…

«Заморский пряник» — именно это барон попросил прислать ему в знак согласия. Сие яство он случайно лишь увидел в разноцветных лавках на базарах города озерного… Любовь с первого взгляда, кажется, так романтики окрестили подобное чувство. Уставший от родных сладостей барон вкусил запретный плод, экзотику заморскую. Изменник и предатель — так его назвала собственная жена, таким себя считал и он… То было начало перемен.

…

Минуло две недели, а мы уже стояли на границе со Страной Вод. Вот выявилось и еще одно применение знаниям, полученным «во сне», знаниям о ходах между аномалиями, разбросанными по осколкам. С их помощью и удалось преодолеть путь, занимающий у караванов несколько месяцев, всего за пару недель.

Из-за этого же «сна» я смел считать, что уже пройденный путь окажется в этот раз изрядно скучным, но и здесь я ошибался. Мне доводилось ранее встречать озера — от больших и малых до наполненных магической живительной водой… Но как можно сравнивать жалкие озёра Имперских земель с настоящим океаном, о котором я читал лишь в книгах? Как можно было представить себе водную гладь, напоминающее голубое зеркало без окаёмки? Потому мы с Марикой и стояли у каменистого берега, омываемого волнами, разинув рты. Странно, что даже Марика удивилась, видимо, ей такое по нраву…

— Первый раз на окияне, гостьи добрые? Хе-хе-хе! — подошёл к нам мужичок в кафтане и курительной трубкой, из которой едкий дым валил клубами.

— С чего ты взял, что добрые?

— Так ежели не при добре, не переплыть вам окиян! Уж больно дорогое это удовольствие.

— И сколько, если не секрет? — мужик прикрыл глаза, со свистом затянулся и изверг из себя три дымчатых кольца.

— Три златых, хех!

— Найдется, а почему так дорого?

— Известно, почему! Поговорка есть заморская — рыбак рыбака видит издалека, во как! А значится не жалуют там наших. Вы, гости дорогие, кем будете? — лукаво улыбнувшись, вдруг спросил он.

— Путники добрые. Зачем спрашиваешь?

— А чтоб на плаху раньше времени не попасть! Тут же как, если б дело только в неприязни к чужакам было, цена б всё равно не такая была… Император наш августейший, чтоб его твари осколочные драли, тьфу! Сидит у замке своём за каменной стеной, послов заморских видеть не желает. Я тут уж второй десяток лет тружусь, как пчелка, знаешь скольких переправил с посланием для короля? Дохера, скажу я тебе! А потом их расстроенные рожи мне же обратно везти… Вот и посуди, с чего так дорого.

— Боятся секреты бесплатно раскрывать?

— И это тоже! Пока указа не будет с печатями, оттудова ничегошеньки увозить нельзя! Торговля незаконная получается, во как! — еще раз смачно затянулся он, а я прикинул, откуда у простого лодочника такие познания.

— Когда отплываем?

— К вечеру. А пока располагайтесь, гости добрые, хех! — сказал мужик и поплелся качающейся походкой к своей хижине.

Времени до отбытия было еще довольно долго, так что пришлось думать, чем бы себя занять. Сам берег был голым и пустым, и если в знакомом мне пустынном месте для развлечения сновали твари, то здесь же о них, должно быть, и не слыхали. Оставаться прямо здесь было как-то неуютно, мне всё же больше по душе лесные просторы. Как раз слева в паре сотен метров раскинулась небольшая роща, туда мы и